Разгромить Японию

К исходу шестых суток наступления советские и монгольские войска разгромили фанатично сопротивлявшегося противника в 16 укрепленных районах и продвинулись 1-м Дальневосточным фронтом на 120-150 км, Забайкальским фронтом - на 250-450 км и 2-м Дальневосточным фронтом - на 50-200 км.

Войска Забайкальского фронта вышли в центральные районы Маньчжурии и продолжали наступать на столицу Маньчжоу-Го Чанчунь и крупнейший промышленной центр региона Мукден. Армии 1-го Дальневосточного фронта в условиях труднопроходимой горно-таежной местности, прорвав сильную полосу обороны, овладев семью мощными укрепленными районами, тоже продвинулись вглубь Маньчжурии – с востока. Войска 2-го Дальневосточного фронта вели бои на подступах к Цицикару и Цзямусы. Квантунская армия уже оказалась расчлененной на части.

Василевский 14 августа отдал распоряжение командующему 2-м Дальневосточным фронтом Пуркаеву и командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Юмашеву подготовить и провести наличными на Камчатке силами, не дожидаясь прибытия подкреплений, Курильскую десантную операцию с целью занять северную часть Курильских островов. Силы на Камчатке на тот момент были небольшими: соединения и части Камчатского оборонительного района (КОР) во главе с генерал-майором А.Р. Гнечко и Петропавловской военно-морской базы (ПВМБ), которой командовал капитан 1-го ранга Д.Г. Пономарев. Именно им Пуркаев приказал, используя благоприятную обстановку, занять острова Шумшу, Парамушир, Онекотан десантом полков 101-й стрелковой дивизии и морской пехоты, дислоцированной на ПВМД. Для переброски задействовать все корабли и плавсредства базы, суда торгового флота и пограничных войск, самолеты 128-й авиадивизии.

Между тем в Москве завершался советско-китайский дипломатический марафон. 14 августа состоялся еще один – последний – тур переговоров между Молотовым и Сун Цзывэнем. И, наконец, Молотов и Ван Шицзе подписали целый пакет документов.

Договор о дружбе – на 30 лет - предусматривал обязательства «совместно с другими Объединенными Нациями вести войну против Японии до окончательной победы» и «предпринимать все находящиеся в их власти меры для того, чтобы сделать невозможным повторение агрессии и нарушение мира Японией». Обязались «не заключать какого-либо союза и не принимать участия в какой-либо коалиции, направленной против другой Договаривающейся стороны».

Соглашение о Китайской Чанчуньской железной дороге (включала КВЖД и ЮМЖД) предусматривало, что они «перейдут в общую собственность СССР и Китайской Республики и будут эксплуатироваться ими совместно… Совместная эксплуатация вышеупомянутых дорог будет осуществляться единым управлением под китайским суверенитетом как чисто коммерческое транспортное предприятие… Право общей собственности на вышеуказанную дорогу принадлежит обеим странам в равной степени и не должно переуступаться ни полностью, ни частично… Советское Правительство имеет право перевозить по дороге в транзитном порядке без таможенного досмотра военное имущество в опечатанных вагонах, охрана которых будет осуществляться железнодорожной полицией». Через 30 лет, на которые заключался договор, «Китайская Чанчунская железная договора со всем имуществом безвозмездно переходит в полную собственность Китайской Республики».

Соглашение о порте Дальнем объявляло его «свободным портом, открытым для торговли и судоходства всех стран». Китайское правительство соглашалось «в указанном свободном порту выделить для передачи СССР в аренду пристани и складские помещения на основе отдельного соглашения… Администрация в Дальнем будет принадлежать Китаю».

Соглашение об отношениях между советским военным командованием и китайской администрацией после вступления наших войск на территорию Трех Восточных Провинций, то есть Маньчжурии, устанавливало, что «верховная власть и ответственность в зоне военных действий во всех вопросах, касающихся ведения войны,.. будет возложена на Главнокомандующего советских вооруженных сил». При нем «будет назначена китайская военная миссия». «Как только любая часть возвращенной территории перестанет быть зоной непосредственных военных действий, Национальное правительство Китайской Республики будет принимать на себя всю власть по линии гражданских дел». Была и протокольная запись: «Генералиссимус Сталин не пожелал включить пункт об эвакуации советских войск в течение трех месяцев после поражения Японии… Однако Генералиссимус Сталин заявил, что в течение трех недель после капитуляции Японии, советские войска начнут эвакуацию».

Таким образом, Советскому Союзу возвращались многие права и привилегии, которыми пользовалась ранее Россия в Маньчжурии по Союзному договору 1896 года и по другим соглашениям с Китаем, утраченные в результате поражения в русско-японской войне 1904-195 годов и последующих военных акций Японии. Москве возвращалось право на использование военно-морской базы Порт-Артур и порт Дальний. Вместе с железными дорогами в совместную с Китаем собственность переходили десятки крупных промышленных предприятий и многие другие объекты, также построенные Россией и обслуживающие дороги. Кроме того, китайское правительство выражало согласие на использование на паритетных началах всего мощного военно-промышленного и другого хозяйственного комплекса в Маньчжурии, который обслуживал до недавнего времени японскую Квантунскую армию.

Договор гарантировал возвращение Маньчжурии под суверенитет Китая после его освобождения от японских оккупантов. СССР взял на себя обязательство не вмешиваться во внутренние дела Китая в части, касающейся провинции Синьцзян. Заметим, что справиться с этой проблемой китайское правительство было бы не в состоянии в случае малейшего желания СССР повлиять на события в Синьцзяне.

Советская нота в связи с подписанием Договора содержала обязательство «оказывать Китаю моральную поддержку и помощь военным снаряжением и другими материальными ресурсами, причем эта поддержка и помощь будут полностью идти Национальному Правительству, как Центральному Правительству Китая».

Договор нес на себе сильные следы американского вмешательства. Подтверждением этого служат раздраженные пометки самого Сталина на полях его набросков по итогам советско-китайских переговоров. Напротив пункта о Дальнем рукой Генсека написано «вмешательство США». А внизу документа - «постоянный контакт Сун Цзывэня с Гарриманом» и «попытки американского правительства вмешиваться через Гарримана в ход переговоров»».

В Токио шли решающие совещания у императора. Военный министр Анами, начальники Генштаба Умэдзу Ёсидзиро и главного морского штаба Тоёда Соэму по-прежнему настаивали на дальнейших военных действиях:

- Нет иного выхода, кроме продолжения борьбы даже ценой сотни миллионов жизней (смерть в сражении ста миллионов – «итиоку гёсукаи»).

За немедленную капитуляцию выступили Судзуки, Того, Коноэ.

Все решило выступление императора, который заявил:

- При зрелом рассмотрении условий внутри страны и за ее пределами, и особенно учитывая ход войны, я твердо решил принять Потсдамскую декларацию. Если в настоящий момент войну не прекратить, боюсь, что национальная государственность будет уничтожена и народ погибнет. Что бы со мной ни произошло, я должен спасти жизнь народа. Мы должны вынести невыносимое.

Хирохито также сказал, что запишет радиообращение к нации. Это было событием беспрецедентным. Голос императора еще никогда не звучал в эфире.

Совещание закончилось, по свидетельству Того, весьма эмоционально. «Слушая речь императора, все присутствующие плакали».

Поздним вечером 14 августа был подготовлен императорский рескрипт о принятии Потсдамской декларации, который сразу же был направлен правительствам США, Великобритании, СССР и Китая через правительство Швейцарии».

Там говорилось: «По вопросу о ноте Японского Правительства от 10 августа относительно принятия условий Потсдамской Декларации и ответа Правительства Соединенных Штатов, Великобритании, Советского Союза и Китая, посланного Государственным Секретарем Америки Бирнсом и датированного 11 августа, Японское Правительство имеет честь сообщить Правительствам четырех держав следующее:

1) Его Величество Император издал Императорский рескрипт о признании Японией условий Потсдамской Декларации.

2) Его Величество Император готов санкционировать и обеспечить подписание его Правительством и Императорской Генеральной штаб-квартирой необходимых условий для выполнения положений Потсдамской Декларации. Его Величество также готов дать от себя приказы всем военным, военно-морским и авиационным властям Японии и всем находящимся в их подчинении вооруженным силам, где бы они ни находились, прекратить боевые действия и сдать оружие, а также дать другие приказы, которые может потребовать Верховный Командующий Союзных Вооруженных Сил в целях осуществления вышеуказанных условий».

Японская вещательная корпорация Ниппон хосо кёкай осуществила запись «голоса журавля». Тэнно лично обратился к подданным с объявлением о капитуляции.

В ночь на 15 августа группа военных, в том числе офицеров императорской гвардии, предприняла попытку государственного переворота, чтобы предотвратить обращение императора к народу. «Убедив солдат 2-го Императорского гвардейского полка присоединиться к ним, они хитростью проникли в императорский дворец, чтобы уничтожить записанное обращение императора, объявляющее о капитуляции страны, - описывал Энтони Бивор. - Император и маркиз Кидо, министр-хранитель печати, смогли укрыться во дворце. Мятежники ничего не нашли, и когда прибыли верные императору войска, у майора Кэндзи Хатанаки, главного зачинщика мятежа, не было иного выбора, кроме как совершить самоубийство. Другие руководители неудавшегося переворота сделали то же самое».



Известие о намерении Японии капитулировать достигло и Москвы. Рассказывал все еще находившийся там Эйзенхауэр: «Вечером, накануне нашего отъезда из Москвы, американский посол устроил прием в честь нашей группы… Провозглашались обычные тосты, и после закуски последовал ужин, в самый разгар которого послу позвонили из Министерства иностранных дел с просьбой немедленно прибыть туда… Призвав на помощь американских друзей, одни из которых провозглашали все новые и новые тосты, а другие даже стали подхватывать мелодии игравшего оркестра, нам все же удалось удержать основную часть гостей до возвращения Гарримана. Он вышел на середину комнаты и громко объявил о капитуляции Японии, что вызвало радостные возгласы одобрения со стороны всех присутствовавших».

Завершая повествование о пребывании Эйзенхауэра в СССР, отметим, что он еще посетил Ленинград. «Я высказал свое пожелание совершить короткий визит в этот город, - писал генерал. - Во время блокады Ленинграда умерли от голода сотни тысяч гражданского населения. Много было убито и ранено. Об этом нам рассказывали представители гражданских властей города, которые присоединились к сопровождавшим нас военным, чтобы выступать в роли наших хозяев в Ленинграде. Исключительные страдания населения и продолжительность времени, в течение которого город переносил бедствия и лишения, вызванные боями в условиях осады, превратили эту операцию в одну из самых памятных в истории. Безусловно, в наше время это беспримерный случай…»

Эйзенхауэр улетел в Германию, и на повестку дня встал вопрос об ответном визите Жукова в Соединенные Штаты. Но он так и не состоялся. Почему, поведал сам Жуков: «Вскоре после посещения Д. Эйзенхауэром Советского Союза мне позвонил в Берлин В.М. Молотов.

- Получено приглашение для Вас от американского правительства посетить Соединенные Штаты. Товарищ Сталин считает полезным подобный визит. Как Ваше мнение?

- Я согласен…

К сожалению, перед полетом я заболел. Пришлось еще раз звонить И.В. Сталину:

- В таком состоянии лететь нельзя. Соединитесь с американским послом… и скажите ему, что полет по состоянию здоровья не состоится».

А потом и времена изменились…



В 18.00 по вашингтонскому времени временный поверенный в делах Швейцарии в США вручил Бирнсу известный нам официальный ответ японского правительства.

В семь часов вечера Трумэн созвал экстренную пресс-конференцию. Журналисты уже знали, что должен сказать им президент - новость с быстротой молнии распространилась по Вашингтону. Президент объявил о капитуляции Японии.

Перед Белым домом собралась толпа людей, которая громко скандировала:

- Мы хотим [увидеть] Гарри.

Вместе с супругой Трумэн вышел к толпе и произнес всего лишь несколько слов:

- Это великий день. Все мы ждали этого дня. Перед нами стояли великие задачи, и только помощь всех вас помогла их выполнить.

Именно этот день – 14 августа - стал в США Днем победы над Японией (V J Day, Victory in Japan Day). Следующие два дня президент объявил праздничными, нерабочими.

Трумэн телеграфировал Сталину в Москву, где была глубокая ночь: «Американским командующим в тихоокеанском и западно-тихоокеанском районах сегодня было направлено следующее послание: "Ввиду того, что 14 августа правительство Японии приняло требование союзных правительств о капитуляции, настоящим вы уполномочиваетесь прекратить наступательные операции против японских военных и военно-морских вооруженных сил постольку, поскольку это отвечает безопасности союзных вооруженных сил, находящихся в Вашем районе"». Американский президент по сути указывал, что советским войскам тоже пора бы остановиться.

Вот только советские военачальники - в Москве и на месте - пока не увидели никаких изменений.

Маршал Мерецков, командовавший 1-м Дальневосточным фронтом, подтверждал: «Перед лицом неизбежной катастрофы японское правительство вынуждено было 14 августа принять решение о капитуляции, что было доведено до сведения правительств союзных держав. Но там, где наступали советские армии, они продолжали оказывать ожесточенное сопротивление с целью втянуть СССР в затяжные переговоры об условиях капитуляции и выиграть время для укрепления позиций Квантунской армии… В то время прорванный нами так называемый 1-й маньчжурский фронт воссоздавался японцами по линии Чанчунь – Гирин и далее на восток; войскам Р.Я. Малиновского противостоял 3-й фронт; Корею прикрывал 17-й фронт. Остановка на этих рубежах означала, что крупные города Северо-Восточного Китая и почти вся Корея должны остаться в руках агрессора. Кстати, в таком решении вопроса было заинтересовано и американское командование, которое не хотело, чтобы советские войска продвигались в глубь Китая и Кореи».