Разгромить Японию

Конно-механизированная группы Плиева с утра продолжила движение в сторону Пекина, вызывая все большую нервозность у Чан Кайши. «На рассвете 21 августа наш передовой командный пункт прибыл и развернулся в Аньцзятуне, - рассказывал генерал. - Здесь ко мне явился представитель гоминьдановского генерала Шуа Юаси и вручил записку… Обеспокоенность командования гоминьдановских войск росла по мере нашего приближения к Великой Китайской стене… Мне то и дело докладывали письма, запросы, донесения и требования гоминьдановских генералов, в которых в разной форме выражалась одна мысль: "У нас интересы общие. Поэтому мы хотим облегчить вашу задачу. Вы стойте там, где сейчас находитесь, а мы доложим, когда все сделаем".

Действия Чан Кайши по мере нашего приближения к Пекину становились все более враждебными и коварными. Он подсылал к нам своих представителей, которые в ультимативной форме требовали остановить дивизии и вернуть их за Великую Китайскую стену, грозили, что продолжение наступления на Пекин вызовет осложнения в советско-китайских отношениях… В наших руках оказался офицер, только что прибывший из Пекина. На допросе он утверждал, что японские части, расположенные южнее Великой Китайской стены, получили приказ вести упорную оборону против наступающих на Пекин советско-монгольских войск и что японское командование будет нести ответственность перед правительством Чан Кайши за оставление занимаемых рубежей и населенных пунктов.

Эти предательские шаги гоминьдановцев мало меня беспокоили. Они лишь подсказали решение сосредоточить силы конно-механизированной группы для последнего броска на Пекин».

Но в этот момент Сталин принял решение остановить продвижение войск в континентальном Китае. Плиеву «была вручена краткая и лаконичная телеграмма, предписывающая остановить войска и закрепиться на достигнутых рубежах.

Затем поступил приказ командующего войсками Забайкальского фронта, запрещающий дальнейшее наступление на Пекин. Мы должны были отвести наши соединения к северу, к Великой Китайской стене. Приказ был выполнен».

Однако остановка наступления вовсе не означала, что Москва отказалось от далеко идущих планов в отношении Китая. Вечером того же дня к Плиеву прибыл посланник от командующего Шаньси-Чахар-Хэбэйским военным округом 18-й армейской группы 8-й армии КПК генерал-полковника Не Чуньчженя и вручил письмо. Там содержалась далеко не скромная просьба: «В разгроме Японии и в деле освобождения китайского народа Вы уже оказывали нам большую помощь, в этом мы всегда признательны Вам. Но предстоит тяжелая борьба. Реакционная группировка Гоминьдана, под непосредственным руководством американских империалистов, наступает на нас. Гражданская война в Китае неизбежна. Поэтому мы надеемся на Вас и просим Вашу дальнейшую помощь. В ближайшее время просим Вас передать нам все трофеи, захваченные Вашими войсками у японцев, - винтовки, пулеметы, минометы, артиллерию, боеприпасы, машины, рации и прочее военное имущество».

Плиев не спешил с ответом, и посланник прямо заявил:

- Вы – Красная Армия и мы – Красная Армия. У нас один враг. Дайте нам оружие и боеприпасы.

- Мы не можем выдать оружие, - наконец ответил Плиев, сделав акцент на слове «выдать». – Но вы не хуже нас знаете, где находятся склады с вооружением и боеприпасами.

- Там стоит ваша охрана.

- Вы хотите, чтобы она помогла вам грузить?

- Мне все понятно. Благодарю вас.

Продвигались в тот день вперед советские войска в Корее. «21 августа, с захватом нами Гензана и высадкой парашютистов в Канко, Квантунская армия оказалась отрезанной от метрополии, так как через три дня подвижные части 1-го Дальневосточного фронта ворвались в Хейдзио (Пхеньян).

Тем самым обе железные дороги, ведшие в Центральную Корею, были перерезаны. Комбинированные действия сухопутных частей и флота увенчались полным успехом», - поведает Мерецков.

А в Японии начали вовсю готовиться к прибытию англо-американских войск. Энтони Бивор пишет: «21 августа, за девять дней до прибытия союзных войск, японское правительство собрало заседание министров для учреждения Ассоциации отдыха и развлечений, чтобы обеспечить завоевателям женщин для утех. Местным чиновникам и начальникам полиции было приказано организовать общенациональную сеть борделей со штатом из профессиональных проституток, а также гейш и других молодых женщин. За этим крылось намерение сократить количество изнасилований. Первый бордель открылся в предместье Токио 27 августа, за ним последовали еще сотни». Помогло, как увидим, не очень.