Часть 2. Потсдамская конференция

Воскресное утро 29 июля Трумэн посвятил протестантской службе в берлинском Коллизеуме. Вернувшись в Маленький Белый дом, он застал терпеливо ожидавшего его советского наркома иностранных дел. «Молотов пришел сообщить мне, что премьер Сталин простудился и доктора приказали ему не покидать резиденцию. По этой причине, сказал Молотов, премьер не сможет сегодня присутствовать на конференции. Затем Молотов высказал пожелание обсудить некоторые вопросы, которые возникнут на следующем заседании. Я согласился с его просьбой и послал за секретарем Бирнсом, адмиралом Лиги и Чипом Боленом, моим переводчиком. Наша встреча продолжалась около часа». Согласились, что успешному завершению конференции мешают три нерешенных вопроса: западная граница Польши, раздел немецкого флота и репарации с Германии.

- Американская делегация готова согласиться со всем тем, чего просят поляки, за исключением территории между Восточной и Западной Нейсе, - сообщил Бирнс.

- Это важный район, на котором поляки особенно настаивают, - возразил Молотов.

- Этот район должен остаться под советским управлением, пока мирная конференция не разрешит окончательно его судьбу. Вопрос о территориях, находящихся под управлением Польши, представляет собой важный источник разногласий между союзниками, так как по ялтинскому соглашению никакой зоны оккупации для Польши не предусматривалось, - ответил Бирнс.

- Поляки не могут получить всего, чего они хотят, - заметил Трумэн. – Я и так делаю им большую уступку.

- Это результат военной обстановки, который невозможно было предвидеть заранее во время ялтинских переговоров, - обосновывал свою позицию Молотов. – Немцы бежали из этого района, их там почти не осталось, так что этот район оказался заселенным почти исключительно одними поляками, что и вызвало необходимость установления там польской администрации.

- По ялтинскому соглашению эта территория должна находиться под управлением СССР, и все, о чем просит делегация США, - это осуществление этого соглашения, - напомнил Бирнс.

- Войска маршала Рокоссовского остаются в этом районе, - заверил Молотов. И подтвердил твердую решимость Сталина закрепить территорию до Западной Нейсе за Польшей. После чего Бирнс предложил перейти к вопросу о флоте. Молотов счел, что договоренность уже достигнута, ее только надо положить на бумагу.

- Важно сейчас договориться о том, что 1/3 военного флота и 1/3 торгового флота должны быть переданы СССР.

- Американское правительство согласно немедленно разделить германский военно-морской флот, - подтвердил Трумэн, - но торговый флот должен быть использован в войне против Японии.

- Торговый флот нужен также и СССР на Дальнем Востоке в интересах войны с Японией, - парировал Молотов.

С флотом в Потсдаме так и не разберутся: было решено, что три правительства назначат экспертов, которые «совместно выработают детальные планы осуществления согласованных принципов». И эта работа окажется вовсе не напрасной. Советский Союз получит 155 немецких боевых кораблей, в их числе крейсер, 4 эсминца, 6 миноносцев и несколько подводных лодок.

Бирнс поинтересовался, обдумала ли Москва американское предложение об обмене репарациями между Руром и советской зоной.

- Советские и американские экономисты согласились с тем, что в советской зоне имеется всего 40-42% национального богатства Германии. В Ялте было решено, что на долю СССР должно приходиться 50% всех репараций. Поэтому Советская делегация ставит вопрос о том, чтобы СССР было предоставлено в дополнение к тому, что СССР сможет получить из своей зоны, примерно на 2 млрд оборудования из Рура.

Бирнс выдвинул контрпредложение: выделить для СССР по 12,5% всего того оборудования, которое будет предназначено для репараций из английской и американской зон.

- В чем выразится доля СССР, если исчислить ее в долларах или тоннах оборудования? – поинтересовался Молотов. – СССР имеет в виду получить металлургическое, машиностроительное и химическое оборудование. Значительные разрушения причинены городам и вообще зданиям, но станки и машины в значительной части уцелели.

- СССР должен получить 50% всего того оборудования и материалов, которые могут быть использованы для репараций, - подтвердил Трумэн.

Получив уверение в том, что Советский Союз помимо репараций из своей зоны оккупации получит еще 25%, которые будут выделены из промышленного оборудования Рура, нарком отбыл из Маленького Белого дома в неплохом расположении духа.

Был и еще один сюжет, который «выпал» из изданных в СССР материалов Потсдама. Молотов заявил, что в связи с неотложностью объявления войны Японии было бы весьма желательно, чтобы США, Великобритания и другие союзные страны обратились к Москве с соответствующей официальной просьбой. «Он сказал, что это могло быть основано на отказе Японии принять недавний ультиматум о капитуляции и базироваться на стремлении сокращения времени войны и сохранения жизней. Молотов сказал также, что советское правительство, конечно, надеется заключить договор с Китаем до вступления Советского Союза в войну с Японией». Сильный ход, который снимал бы все вопросы о советских мотивах в войне с Японией и заметно укреплял возможности Кремля претендовать на определение послевоенного устройства Восточной Азии.

Предложение Молотова крайне озадачило президента и госсекретаря. Трумэн писал: «Я увидел в нем циничный дипломатический ход с целью представить вступление России решающим фактором достижения победы. В Ялте русские согласились и здесь, в Потсдаме, подтвердили свое обязательство вступить в войну против Японии через три месяца после дня победы в Европе - при условии, что Россия и Китай предварительно заключат договор о взаимной помощи… Не было никаких других условий и, конечно, никаких, которые бы обязывали Соединенные Штаты и союзников обеспечить России причины для разрыва с Японией... Я не хотел, чтобы Москва пожинала плоды длительной, ожесточенной и доблестной борьбы, в которой она не участвовала». Бирнс замечал, что в тот момент «испытал бы чувство удовлетворения, если бы русские решили не вступать в войну».

У Сталина же в тот день дошли руки до того, чтобы ответить на два предложения Трумэна. Во-первых, об авиасообщении через Берлин. «Советское правительство положительно относится к Вашему предложению, - ответил Сталин. - Соответствующим советским органам даны указания обсудить с американскими представителями технические вопросы, связанные с этим предложением». Во-вторых, об угле для Европы. С учетом сложной ситуации на освобожденных Красной армией территориях Сталин не стал брать на себя обязательств по поставкам угля, которые ожидали прежде всего из Силезии. «Поставленный Вами в меморандуме важный вопрос об использовании германского угля для удовлетворения европейских нужд будет подвергнут соответствующему изучению. Правительство Соединенных Штатов будет информировано о точке зрения Советского правительства по этому вопросу».